|
Эта миловидная птичка гораздо
известнее коростеля по своей
многочисленности даже городским жителям.
Народ слышит и видит ее беспрестанно,
почти при всех своих полевых работах: во
время полотья, пара, степного сенокоса и
жнитва.
Уменьшительное имя перепелочка
употребляется иногда как слово ласки,
хотя далеко не так часто, как имена
некоторых других птиц Перепелка, или
перепелица, зашла и в русскую песню.
Молодой парень, распевая о том, как ловко
и легко пройдет он к своей красной девице,
между прочим говорит:
Уж я улицею — серой
утицею,
Через черную грязь —
перепелицею.
Очевидно, что легкость и
проворство перепелиного бега внушили ему
это живописное сравнение.
Перепелка немного больше скворца,
но мясистее его; впрочем, кто же ее не
видывал по крайней мере на столе? Кто не
едал ее сочного, мягкого, вкусного, иногда
до приторности жирного мяса? Устройством
всех частей своего тела перепелка есть не
что иное, как курица или куропатка в
уменьшенном виде, только она кажется еще
складнее и миловиднее даже куропатки:
вероятно, оттого, что несравненно ее
меньше. Перепелки, равно и куропатки, в
высшей степени имеют свойства и приемы
домашних кур: они точно так же
беспрестанно роются, копаются, разгребая
проворно ножками сор, песок и рыхлую
землю; они делают это и для отысканья
корма и для того, чтоб присесть ловчее на
отдых или ночлег. Трудно описать серые,
пестрые перышки перепелки, к тому же они
слишком всем известны. По видимому в них
ничего нет красивого, но для меня так
приятна эта не яркая, не разноцветная
пестрота, что я предпочитаю ее блестящей
красоте перьев других птиц. Самка
разнится от самца тем, что зоб ее светлее,
белесоватее, а у самца он красноват и под
горлом находится черное пятнышко; притом
носик его темнее и у корня опушен как
будто волосками. Перепелка не только
бегает проворно, но и летает очень быстро,
когда она худа и легка. Это настоящая
степная птичка и хотя очень любит хлебный
корм и хлебные поля, особенно засеянные
просом, но водится изобильно и постоянно
держится в настоящих степных местах, где
иногда на далекое расстояние вовсе нет
пашни. Там питается она разными мелкими
насекомыми и травяными семенами. Ни
весеннего прилета, ни осеннего отлета
перепелок никто не видал. В стаи они тоже
никогда не собираются. Появляются
неприметно поодиночке и пропадают также
неприметно. В последних числах апреля, а
чаще в начале мая, когда уже подрастет
молодая трава, начинают попадаться
перепелки, всегда в самом малом числе, в
степных лугах и залежах, но никогда на
прошлогодней жниве. В это время они не так
смирны, не так близко и долго выдерживают
стойку собаки, пересаживаются далеко и
летят отменно быстро. Полет их всегда
очень прям; несмотря на то, с весны
стрелять их довольно трудно; зато осенью
все переменяется, и стрельба делается
самою легкою. Как скоро трава поднимется
повыше, так что птице будет удобно в ней
прятаться, начинается всем известный
крик перепелов, называемый по-охотничьи
бой. Он состоит из двух колен: сначала
перепел вавачет, то есть кричит похоже на
слоги ва-вва ва-вва. Он
повторяет их до трех раз, иногда меньше,
но никогда больше, по крайней мере я не
слыхал. После чего следует собственно бой,
похожий на слова подь-полоть. Так по
крайней мере передает этот крик русский
народ. Бой повторяется сряду, без
перемежки, от четырех до десяти раз:
последнее число считается редкостью.
Перепела кричат с такою же горячностью и
с такими же движениями, как дергуны. Есть
перепела, у которых голос очень чист и
громок, так что их слышно весьма далеко.
Русский человек любит бой перепелов, хотя
в нем нет ничего особенно приятного для
уха, и многие держат их в клетках. Даже
теперь в Москве, по некоторым небольшим
улицам и переулкам, сквозь стук колес и
гам народа нередко можно услышать голос
перепела. Нечего и говорить, что этот
жалкий, заглушаемый шумом крик не похож
на звучный, вольный перепелиный бой в
чистых полях, в чистом воздухе и тишине;
как бы то ни было, только на Руси бывали, а
может быть и теперь где-нибудь есть,
страстные охотники до перепелов,
преимущественно купцы: чем громче и чище
голос, чем более ударов сряду делает
перепел, тем он считается дороже. Я слыхал,
что в старину плачивали по сту рублей за
отличного перепела. Крик, или бой,
некоторых перепелов продолжается до
половины августа.
С начала перепелиного
боя начинаются их любовные похождения, а
правильнее сказать: этот крик есть не что
иное, как уже начало безотчетного
стремления одного пола к другому. Я
говорил неутвердительно о коростелях, но
совокупление перепелок я знаю положитель
охотником ловить перепелов сетью на
дудки, то есть смотреть, как он ловил их.
Ловля эта, вполне открывающая процесс
совокупления, производится следующим
образом: запасшись перепелиными дудками,
устройство которых я описывать не стану,
издающими звуки, сходные с тихим,
мелодическим голосом перепелиной самки,
запасшись квадратным полотном тонкой
сети, аршин в двенадцать и более, ячейки
которой вяжутся такой величины, чтобы
головка перепела свободно могла пролезть
в них,— охотник отправляется в поле.
Выбрав луговину, около которой слышны
перепелиные бои и на которой трава повыше
или, что еще лучше, растут небольшие
кустики дикого персика или чи-лизника,
охотник бережно расстилает по их
верхушкам свою сеть, а сам ложится возле
одного ее края. Лишь только он ударит
несколько раз в дудку, перепела отзовутся
со всех сторон: дальние перелетывают, а
ближние бегут. Как скоро охотник увидит,
что несколько перепелов подошли под сеть,
очень близко к нему, он стремительно
вскакивает, перепела взлетают и
запутываются в сетку. Здесь не место
описывать подробности и тонкости этой
ловли; дело в том, что тут насмотрелся я
вдоволь на любовные проделки и
совокупление перепелов с перепелками,
потому что на голос дудки прибегают
иногда и самки. Перепела
до неистовства горячи в совокуплении:
бросаются на самку по нескольку раз и
один после другого, но между собой не
дерутся: по крайней мере я никогда драки
не видывал (Я слыхал от охотников и даже
читал, что перепела в клетках очень
горячо дерутся за корм: но мне не
случилось этого видеть.); обыкновенно
история оканчивалась тем, что слишком
удовлетворенная перепелка обращалась в
бегство или улетала, а перепела ее
преследовали. Очевидно, что при таковом
соединении нет пар, нет супружества и что
самец не разделяет с самкой никаких забот
о выводе детей. Когда перепелки
разберутся по гнездам и сядут на яйца,
перепела напрасно ищут и зовут своих
временных подруг, озабоченных уже другим
делом: горячность самцов доходит до
опьянения, до безумия. В это время они до
невероятности ходко идут на дудки под
сеть и, говорят, дерутся между собою. Мой
товарищ, старый охотник, пробовал вместо
дудки употреблять живую самку, ставя ее
под сеть в небольшой низенькой клетке, и я
видел своими глазами, как по два и по три
перепела вскакивали на клетку и бились на
ней, чтобы достать самку. Этого мало:
проказливый старик, свернувши
заблаговременно мячиком свою перчатку,
бросал ее катком навстречу перепелам,
когда они подбегали очень близко: в
слепой ярости они вскакивали на перчатку
и топтали, как перепелку.
В половине мая некоторые перепелки уже
сидят на гнездах: такие выводки
называются ранниками, зато иные выводят
детей в исходе июля, которые и называются
поздышами. Итак, в течение двух месяцев
всегда можно найти самых маленьких
перепелят. Это исключительное свойство
перепелок заставляет многих охотников
думать, что одна и та же самка выводит два
раза детей в одно лето. Хотя
необыкновенное размножение перепелок к
осени дает некоторую вероятность этому
предположению, но я, с моей стороны,
нисколько его не утверждаю.— Гнездо
перепелки свивается на голой земле из
сухой травы, предпочтительно в густом
ковыле. Гнездо, всегда устланное
собственными перышками матки, слишком
широко и глубоко для такой небольшой
птички; но это необходимо потому, что она
кладет до шестнадцати яиц, и многие
говорят, что и до двадцати; по моему
мнению, количество яиц доказывает, что
перепелки выводят детей один раз в год.
Перепелиные яички очень похожи
светлокоричневы-ми крапинками на
воробьиные, только с лишком вдвое их
больше и зеленоватее. После
обыкновенного трехнедельного сиденья
вылупляются перепелята, покрытые серым
пухом с пеньками в крыльях, из которых, в
несколько дней, вырастают перышки, отчего
перепелята еще в пуху начинают понемногу
перепархивать и называются поршками.
Много раз находил я в одной и той же
перепелиной выводке поршков разного
возраста и величины. Охотники объясняют
это обстоятельство тем, что перепелка не
вдруг высиживает всех своих цыплят, что
будто она вытаскивает из гнезда первых
вылупившихся перепелят и продолжает
сидеть на остальных яйцах. Я не видел
этого своими глазами и потому не могу
признать справедливым такого объяснения;
я нахожу несколько затруднительным для
перепелиной матки в одно и то же время
сидеть в гнезде на яйцах, доставать пищу и
самой кормить уже вылупившихся детей,
которые, по слабости своей в первые дни,
должны колотиться около гнезда без
всякого призора, не прикрытые в ночное
или дождливое время теплотою
материнского тела. Я нахаживал перепелят,
еще не сбежавших с гнезда, видел, как мать
их кормила из своего рта, и все они были
одного возраста. Не лучше ли объяснить
это странное обстоятельство тем, что
выводка, у которой мать как-нибудь
погибла, разбегается и присоединяется к
другим выводкам, старшим или младшим, как
случится? Вот отчего может происходить
большая разница между перепелятами по
видимому одной выводки.
Как скоро начнут
поспевать хлеба, особенно проса,
перепелки сбегаются к ним со всех сторон
и постоянно около них держатся. На таком
привольном и сытном корме не только
старые, но и молодые перепелки жиреют с
изумительною скоростью, особенно
перепела и холостые самки. В это время они
уже весьма неохотно поднимаются с земли;
летят очень тяжело и медленно и, отлетев
несколько сажен, опять садятся,
выдерживают долгую стойку собаки,
находясь у ней под самым рылом, так что
ловчивая собака нередко ловит их на месте,
а из-под ястреба (Это выражение
буквально точно, но относится уже к
травле перепелок ястребами. Когда собака
приищет перепелку и станет над ней, то
охотник поднимает руку, на которой сидит
ястреб, как можно выше, над самой птицей.
Жирная и тяжелая перепелка, увидя ястреба
и боясь лететь, со страху прижимается
плотнее к траве и очень часто допускает
взять себя руками.) можно брать их
руками. Перепелки особенно лакомы к просу,
и когда дожинается десятина или загон с
этим хлебом, то при каждом взмахе серпа
вылетает по нескольку перепелок. Не желая
таскаться в жаркое время с собакой, я
пользовался этим средством и, стоя
спокойно посреди жниц и жнецов, стрелял
взлетающих перепелок. Нередко убивал я
более двух десятков, а взлетевших
перепелок с одной десятины насчитывали
иногда далеко за сотню; но такое
многочисленное сборище сбегается только
по вечерам, перед захождением солнца;
разумеется, оно тут же и остается на всю
ночь, а днем рассыпается врознь во все
стороны, скрываясь в окружных межах,
залежах и степных луговинах. Когда хлеба
сожнут, перепелки продолжают кормиться
по жниве, забиваясь нередко в снопы,
особенно под горсти еще не связанного
проса, и мне часто случалось взворачивать
их ногой, чтобы выгнать оттуда перепелок.
Они продолжают посещать даже и те
десятины, с которых хлеб свезен, особенно
поросшие долго зеленеющими посреди
желтой соломы жабрами и чередой, и
подбирают там наточившиеся из колосьев
переспелые зерна. Так проходит целый
август и даже первые числа сентября, но
тут перепелки начинают приметно
уменьшаться и к половине сентября иногда
совсем пропадают: морозы или холодное
ненастье, разумеется, ускоряют, а теплая
погода замедляет их отлет. Надобно
заметить, что перепелки пропадают не
вдруг, а постепенно. Быв с молоду
перепелятником, то есть охотником
травить перепелок ястребом, я имел случай
много раз наблюдать за постепенностью их
отлета. Если б я был только ружейным
охотником, я никогда бы не мог узнать
этого обстоятельства во всей подробности:
стал ли бы я ежедневно таскаться за
одними перепелками в такое драгоценное
для стрельбы время?
Первое уменьшение
числа перепелок после порядочного мороза
или внезапно подувшего северного ветра
довольно заметно, оно случается иногда в
исходе августа, а чаще в начале сентября;
потом всякий день начинаешь травить
перепелок каким-нибудь десятком меньше;
наконец с семидесяти и даже восьмидесяти
штук сойдешь постепенно на три, на две, на
одну: мне случалось несколько дней сряду
оставаться при этой последней единице, и
ту достанешь, бывало, утомив порядочно
свои ноги, исходив все места, любимые
перепелками осенью: широкие межи с
полевым кустарником и густою
наклонившеюся травою и мягкие ковылистые
ложбинки в степи, проросшие сквозь ковыль
какою-то особенною пушистою шелковистою
травкою. Хороша в это время вся облитая
жиром перепелка! Давно бросивши для ружья
перепелиную охоту с ястребом, я любил,
однако, добывать иногда ружьем в это
позднее время уже весьма редких
перепелок.
Никакому сомнению не подвержен отлет их
на зиму в теплые страны юга. Много читали
и слышали мы от самовидцев, как перепелки
бесчисленными станицами переправляются
через Черное море и нередко гибнут в нем,
выбившись из сил от противного ветра.
Теперь предстоит вопрос: когда и где
собираются они в такие огромные стаи?
Очевидно, что у них должны быть где-нибудь
сборные места, хотя во всех губерниях
средней полосы России, по всем моим
осведомлениям, никто не замечал ни
прилета, ни отлета, ни пролета перепелок.
Даже никто не поднимал, не видал их
собравшихся в стаи. Нельзя предположить,
чтобы каждая перепелка отдельно летела
прямо на берег моря за многие тысячи
верст, и потому некоторые охотники думают,
что они собираются в станицы и совершают
свое воздушное путешествие по ночам, а
день проводят где случится, рассыпавшись
врознь для приисканья корма, по той
местности, на какую попадут. Я должен
упомянуть, что знал одного охотника,
который уверял меня, что перепелки не
улетают, а уходят и что ему случилось
заметить, как они пропадали в одном месте
и показывались во множестве, но не стаей,
в другом, где их прежде было очень мало, и
что направление этого похода,
совершаемого днем, а не ночью, по его
замечаниям, производилось прямо на юг.
Этот охотник преследовал идущих в поход
перепелок и замечал, что они показывались
на новых местах не поутру, а в полдень и
более к вечеру. Я не берусь решить, чье
мнение справедливее: для этого нужны
точнейшие наблюдения не одного, а многих
охотников. Я слыхал также от достоверных
людей, что перепелок нахаживали случайно
зимою, именно под наклоном густой,
высокой травы, растущей по межам и даже в
сурочьих норах, изнутри всегда плотно
затыкаемых самими сурками не близко к
выходу; перепелки были живы, но
находились в каком-то полусонном
состоянии; будучи внесены в теплое жилье
и посажены в клетку, они скоро
принимались за корм и совсем оправлялись.
Отсюда родилась ложная мысль у некоторых
старинных охотников, которую я слыхал и
от крестьян, что перепелки у нас зимуют.
По моему мнению, найденные зимой
перепелки были поздыши или хворые: и те и
другие не имели сил улететь или уйти во-время
и принуждены были зазимовать. Перенесли
ли бы они всю зиму, или померзли — это
вопрос.
Из всего
описания образа жизни и нравов перепелок
можно видеть, что стрельба их должна
производиться из-под собаки и всегда в
лет. Все мелкие сорты дроби пригодны для
этой стрельбы, потому что перепелок,
особенно осенью, охотник может стрелять
на каком угодно расстоянии: чистое поле,
крепость лежки и близость взлета, к
которому можно заблаговременно
приготовиться, если собака имеет хорошую
стойку, делают охотника полным
господином расстояния: он может
выпускать перепелку в меру, смотря по
сорту дроби, которою заряжено его ружье.
Очевидно, что выпусканье в меру здесь так
же необходимо, как при стрельбе
коростелей. Вообще перепелок,
относительно к их множеству и
достоинству, стреляют мало, а простые
добычливые охотники никогда не стреляют,
считая, что такая маленькая птичка не
стоит заряда; да и стрелять в лет многие
не умеют. Настоящие же охотники
предпочитают перепелкам, что и весьма
справедливо, болотную дичь, которая
достигает лучшей своей поры именно в
августе, то есть в одно время с
перепелками; но в местах, где болот мало
или совсем нет, стрельба перепелок очень
приятна и добычлива; к тому же можно
иногда вырвать часок-другой времени из
охоты за болотной дичью и посвятить его
жирным осенним перепелкам. Я сказал, что
относительно стреляют их мало, но зато
ловят несчетное количество: на дудки, о
чем я уже говорил, наволочною сетью,
которую натаскивают, наволакивают на
перепелку и на собаку, когда последняя
приищет первую и сделает стойку, а всего
более травят их ястребами. Пойманных
двумя первыми способами перепелок сажают
в садки, то есть в большие клетки, где они
живут очень хорошо и отъедаются весьма
жирны. В таких клетках можно перевозить
их живых на далекое расстояние. Для
предохранения от порчи жирного мяса
травленых перепелок их слегка
просаливают и заливают в кадках или
бочонках коровьим маслом; по мнению
многих, свежепросольные перепелки лучше
свежих.
|
